Режиссеры театра и кино, классики и бунтари от модерна создавать перфомансы по мотивам творений Антон Павловича любили всегда. Пьесы, рассказы, миниатюры и даже анекдоты Чехова не выходили из моды, превращаясь в кладезь идей для различных экранизаций и креативных задумок. «Чайка» и «Три сестры», «Вишневый сад» и «Палата № 6»... Режиссеры переиначивали, видоизменяли, перекраивали и старались переиграть самого Мастера. «Человек без селезенки», будь он жив, вероятно, хитро посмеивался бы в жиденькие усики - уж больно тривиальными выходили, в большинстве своем, экранизации.
А не замахивался на Чехонте только ленивый - несколько лет назад «Вишневый сад» поставил не режиссер, а... фотохудожник Клавихо-Телепнев. В его фотоинсталляции моделями стали «звезды» Тута Ларсен, Рената Литвинова и многие другие. Постановка получилась впечатляющей. На черно-белых фотоснимках и картинках «под старину» в сепии неприкрытый эротизм стиля «ню» смешался с жестами-провокациями. В каждом кадре не просто герой - а яркий характер, не просто эмоции - а чувства на грани. На мой вкус, фотограф-авангардист Телепнев очень близко подошел к гению Чехова и добавил что-то свое. Коктейль из шока и классики оказался не гремучей смесью, а вполне удобоваримым продуктом настоящего искусства, которое и над формами, и над временем.
Менее экзотичной, но не менее «вкусной» получилась экранизация чеховского рассказа «Анна на шее», снятая Исидором Анненским в 1954-м году. Фильм рассказывает историю скромной барышни из неблагополучной семьи, которая ради спасения отца-алкоголика и братьев-малолеток вышла замуж за богатого старика-скупердяя. Сначала «Золушка поневоле» не принимала прелести «золотой клетки» и лицемерие высшего общества. Однако вскоре она смирилась с судьбой, забыла о бедных родственниках, обуздала зануду-мужа и превратилась в настоящую светскую львицу. В роли Анны снялась молодая Алла Ларионова, которая не играла - жила на экране. Она словно вторила блистательной Монро: «Лучшие друзья девушки - это бриллианты». А еще золото, ассигнации и недвижимость.
В актерском ансамбле, собранном Анненским, едва ли не большей, чем Ларионова, зрительской любовью мог похвастать пожилой Александр Вертинский. Во многом благодаря именно его харизме, фильм собрал армию преданных поклонников.
Любопытен тот факт, что стилистика ленты Анненского в большей степени похожа на раннюю прозу Чехова, чем на «Анну на шее». В центре внимания - «пошлость пошлого человека», страшнейший из людских пороков согласно писателю. Начало фильма подчеркивает диссонанс между душевным дискомфортом несчастной Анны и примитивностью ее нового окружения. Гости нарочито глупы, все в них - внешность, мимика и манеры - безвкусны, болтовня - пуста. Тут обнаруживается характерный для чеховской манеры парадокс: героиня все еще несчастна, однако понемногу она начинает входить во вкус, поддается общему веселью сытого, довольного, богатого окружения. В этом эпизоде переживания Анны выражаются в порывистых движениях и трагической музыке. Она не соответствует спокойному тону повествования о тяжелых, но, увы и ах, обычных обстоятельствах. Контраст между формой (внешним спокойствием) и содержанием (внутренним конфликтом) усиливает чувство безысходности.
Конечно, красивая молодая девушка не может страдать вечно. Слезы на глазах прелестной Анны высыхают, как только она замечает светского льва - Артынова. Вот героиня уже кокетничает, говорит по-французски и томно глядит на толпу поклонников.
Очень характерным в фильме Анненского является аудиальный переход. Если сначала звучит грустный вальс, символизирующий тоску и меланхолию, то сменяет его - полька, веселая и задорная.
Первый бал Анны прекрасно отображает венец ее проблемного автопозиционирования. В зеркале среди сотни огней она видит уже не забитую девушку из нищей семьи, а сильную, богатую и свободную женщину. Героиня уже не оглядывается на старого мужа, а танцует в эпицентре праздника жизни. И, конечно, призраки прошлого вроде отца и братьев на него не приглашены.
Казалось бы, муж должен стать тираном и помешать зарвавшейся Анне. Не тут-то было. Используя ее успех, он продвигается по карьерной лестнице и охотно мирится с «нюансами» супружества. Интересно, что у Чехова Модест Алексеевич изображен довольно схематично, в экранизации же этот образ играет ключевую роль. Он прекрасно оттеняет красивую, жизнерадостную и молодую Анну. Здесь Анненский разрабатывает концепт «человек-фон», который почти сливается с общей массой, даже на два-три тона бледнее - для усиления контраста. Образ мужа очень важен для понимания характера главной героини. Он жалок, она прелестна, оба они зависимы и используют друг друга.
Не находите, что ситуация типична не только для времен Антона Павловича? На мой взгляд, Анна вполне могла выйти из исторического контекста как столетней, так и пятидесятилетней давности. Она не застряла мошкой в янтаре рассказа или киноверсии, а пошла дальше - в наше с вами, господа, время. Теперь Анна не сидит на шее - она носит prada, ездит на ferrari, читает cosmopolitan. Она очаровательная жизнерадостная гедонистка, которая весь мир готова загнать под элегантный каблучок.
Обработайте ее перекисью, оденьте в розовое и не ставьте рядом с Ксюшей Собчак - поклонники перепутают.
Анастасия Крайнер
