Есть такой социологический закон - шедевры и гении появляются тогда, когда общество в них нуждается. В начале 70-х советское общество остро нуждалось в национальном мифе. Миф появился и блестяще выполнил свою функцию. Но в какой-то момент неожиданно стал оживать, дышать, двигаться вместе с ходом секундной стрелки, проникать в повседневную речь в виде анекдотов и афоризмов. Да так и жив до сих пор. Сериал «Семнадцать мгновений весны».
Пока весь мир с упоением следил за безошибочными действиями британского суперагента Джеймса Бонда, у нас создавались образы Героя и Злодея. Причем Злодей чуть ли не впервые в истории российского кинематографа был предельно «очеловечен», не безнадежно глуп, не мелок, не смешон.
Замысел двенадцатисерийного фильма "Семнадцать мгновений весны" родился на Лубянке - брежневскому режиму требовалось явить народу героя, понятного и близкого людям. Необходимо было воскресить былые ценности, потускневшие в 70-е, потесненные с авансцены истории. Нужен был герой, который станет бессмертен благодаря тому, что окажется в нужном месте в нужное время. Разделит со страной один из счастливейших моментов всей ее истории - победу над нацистской Германией. Но самое главное - создаст этот момент. Обаянию такого персонажа не будет границ.
«Герой Семнадцати мгновений весны давал повод к тому, чтобы полемизировать... Чтобы в полной мере художественно, убедительно, доказательно и эмоционально рассказать не о супермене, не о пресловутом Джеймсе Бонде, а о Человеке, который в силу обстоятельств делает именно это дело... благородно, бесстрашно, честно и до конца», - скажет позже Татьяна Лиознова.
Прозаик Юлиан Семенов написал роман о разведчике Исаеве - политический детектив на основе реальных событий Второй мировой войны. Вот только зрителям нужно было нечто другое... Это «нечто» уловила талантливейшая из режиссеров - Татьяна Лиознова. Ее мало интересовала политическая сторона вопроса, она не использовала в картине всю предложенную Семеновым палитру погонь и перестрелок.
Ее интересовала драма человека. Для которого наступившая весна - последняя. Несмотря на то что весна принесет победу, осуществит единственную и единую для всего русского народа мечту. В интервью еженедельнику «Аргументы и факты» Татьяна Лиознова отметила, что заключительная сцена фильма, в которой Штирлиц спит в машине, сделав передышку на пути в Германию, - прощание с героем, которого впереди ждет только гибель. А вокруг - весна, которая принесет долгожданное счастье миллионам людей.
Пропорция «остросюжетные линии - идейное ядро - внутренняя драма» была соблюдена безупречно. В результате получился чуть ли не единственный российский фильм, одинаково тепло принятый и коммунистами, и вольнодумцами, и интеллигенцией, и творческой элитой, и жителями полуподвальных квартирок. Рейтинги в отношении этой картины бессмысленны. Семнадцать мгновений весны посмотрел едва ли не каждый житель СССР. Вся страна превратилась в аудиторию сериала.
«В Штирлице есть какая-то тайна. Он лишен того, что имеем мы. Но мы лишены того, возможно, самого ценного в экзистенциально-психологическом смысле, что имеет он. Мы не можем представить себе Штирлица, живущего "нормальной" жизнью у себя на Родине. Насколько бы поблекла его жизнь, опустела душа, превратись он в заурядного директора завода, государственного или партийного чиновника. Каким образом психологически экстремальная и исторически неправдоподобная ситуация Штирлица дает такой широкий простор нашему чувству и воображению?", - писал Э.В. Соколов.
Для всех ищущих разгадку феномена "Семнадцати мгновений весны" - это еще один ключ, позволяющий подобраться к тайне поближе. Вот только надо ли? Быть может ответ кроется на поверхности, в хрестоматийных, до мельчайших подробностей знакомых всем черно-белых кадрах?
В отличие от любого рода «бондиад» российского и зарубежного производства, "Семнадцать мгновений весны" - не хронология героических подвигов. Приключения - лишь эффектный фон, на котором разворачивается душевная драма, на котором героя терзают рефлексии и - чудо, не иначе! - каждому зрителю понятные чувства. Без слов. Только известный всей стране взгляд Штирлица-Тихонова. Тот самый. Созвучный бессмертной мелодии Таривердиева.
