Быть режиссером - это колоссальная ответственность, не только перед зрителем и актерами, но и перед самим собой. К своей работе Кирилл Белевич относится поистине трепетно и ответственно, стараясь собрать вокруг себя настоящую команду единомышленников. Свой творческий путь он начинал как актер театра и кино, а потом бросил вызов судьбе и поступил на Высшие режиссерские курсы. Его первыми картинами в качестве режиссера стали - «Сыщики квартального района» и «Бухта пропавших дайверов». Сегодня он работает над своим новым фильмом, военно-шпионским детективом «Спасите наши души».
Скажите Кирилл, чем вас привлекла военно-шпионская тематика?
Мне тема войны очень интересна и близка, потому что живы близкие люди, которые прошли эту войну. Жива моя бабушка, которая в восемнадцать лет осталась вдовой и всю войну прошла с ребенком на руках. Еще одна причина в том, что многие дети у нас думают: Вторую мировую выиграли в основном за счет американцев. Но пока они спасали рядового Райана, именно мы спасли весь мир. И, конечно, меня привлек очень интересный сценарий, в котором переплетается несколько сюжетных линий.
Что это за линии, и в чем для вас главная идея фильма?
Главное для меня - попытка раскрыть человеческие судьбы. В картине есть яркая детективная линия и линия главных героев, из которой я попытался вывести «линию душ». Может быть, это громко сказано, но речь идет именно либо о потере своей души, либо о ее обретении. Главные герои все время стоят перед выбором, все очень сложно, особенно если учесть, что это сорок второй год, самый тяжелый год войны.
В советских фильмах про войну раскрывался подвиг человека в битве с неприятелем. Как считаете, в вашей картине вам удалось это показать?
В нашей картине люди тоже идут на смерть и совершают подвиг, но без криков. Просто так ведь за Родину не умираешь. Умираешь всегда за что-то конкретное: за детей, за жену, за маму, за дом и всегда существует страх. Не только страх погибнуть, но и страх убить. У нас были очень тяжелые съемки, маленькие сроки, и все испытывали очень сильную усталость, неудобства и стресс. И Катя Гусева очень хорошую мысль озвучила: «Нет сил, падаешь уже. Но я как подумаю, что переживала моя героиня в сорок втором году, будучи звездой, попавшей в лагерь, и понимаю, что наша усталость по сравнению с этим ничто».
Как проводили кастинг? Были точные попадания?
Да, конечно. Например, я сразу сказал, что начальника НКВД должен играть Сергей Колтаков. Были и другие претенденты, встречи, беседы, пробы. Но вот он был первым номером. Потрясающая роль у Ильи Рутберга, он играет профессора Штольца, который как раз из категории «непонятно за что сидит». Еще есть персонаж - музыкальный критик Неведомский, тоже из политических, его играет Никита Тарасов. Начальника всех лагерей играет Юрий Цурило. Ян Цапник потрясающе сыграл, он очень сильный характерный актер. Его все на роли героев зовут, но в этой картине удалось открыть его в новом качестве. Никита Астахов играет священника. Главного героя сыграл Михаил Мартьянов, студент четвертого курса Щепки. Это его дебют.
А женские роли?
А женских ролей у нас всего две. Это певица Хруничева, которую играет Катя Гусева и Ойлун в исполнении якутской молодой актрисы Тамары Обутовой. Они очень трепетно подходили к своей работе. Например, у нас были сложные съемки в пещере: холод, декабрь... Но актеры стойко переносили все невзгоды и трудности и даже сами придумывали какие-то вещи, чтобы помочь нам и себе. Например, мы снимали в пещере достаточно интимную сцену с Катей Гусевой, и она сама привезла с собой несколько пледов, подогреваемых от электричества, чтобы спастись от холода.
В картине у актеров были дублеры?
Не было и речи о дублерах. Актеры все делали сами. Снимали сцену укрощения Енисея (шторма), и актеров из пожарных брандспойтов поливали водой около пяти часов. Мне тоже пришлось постоять под водой. Многие из массовки не выдерживали, а актеры, среди которых был Илья Рутберг, которому уже 75 - все мужественно преодолевали.
С кем из актеров вам проще работалось на площадке, можете кого-нибудь выделить?
Дело в том, что я подбираю тех, с кем мне удобно, комфортно работать, с кем мы понимаем друг друга с полуслова. Это очень важно. Актер - это последняя инстанция кино. Зритель никогда не знает, что происходит за кадром, он не знает сложностей, он видит актеров и определяет картину двумя словам - «нравится» или «не нравится». Других критериев нет.
На вашей картине оператор-постановщик - девушка. Это очень необычно, вы сразу сработались?
Мы с Аней Курановой познакомились еще на предыдущем проекте. Она просто умница. Проект очень сложно-постановочный, и на ее плечи лег невероятный груз. У нас были еще два оператора-мужчины. Одного из них я поменял и взял оператора Кристину Панюшкину, с которой мы работали на том же проекте. Аня невероятно творческий человек, она предлагала потрясающие идеи. К примеру, у нас были съемки на корабле. Он должен был не только плыть, но и тонуть. И экстремальность заключалась в том, что нам надо было и на палубе снимать, и внутри. Мы буксировали корабль на открытую воду, и было несколько опасных моментов, когда Аня могла с камерой просто под воду уйти. Она очень отчаянный человек.
У вас все такие отчаянные в команде?
Да, Аня Куранова, художник-постановщик Валерий Кукенков - это наш костяк. У нас просто сердца бились в одном темпоритме. Представьте, если на этом проекте сто десять или сто двадцать исторических построек у художника-постановщика. Это же невероятно!
У нас замечательная команда: это потрясающий художник по костюмам Ольга Гусак. Понимаете, костюмы, которые сейчас шьют, все новые, ровно выглаженные, а тут историческая картина, и все это надо зафактурить. Это, действительно, сложная работа.
Исполнительный продюсер Юрий Сирман. Он нашел баржу сороковых годов, а ведь их всего две осталось - одна на приколе, а другая - Румынка. Вот ее он и нашел. До сих пор не понимаю, как он ее дотащил. Лично ее буксировал, целый день, откуда-то из затона. Если возникала какая-то проблема, я звонил Юре, и он максимально быстро решал все вопросы.
У вас на картине много сложных трюков, все ли проходило гладко?
Во время интервью я сказал корреспонденту СТС, что у нас такая потрясающая картина, тьфу-тьфу ни одного происшествия. И после этого интервью мы как раз должны были снимать трюк, где главный герой бежит за шпионом и прыгает с высокой баржи на корабль. В первом же дубле каскадер падает и получает три перелома. Так что слова материализуются и об этом всегда нужно помнить.
А как разряжались во время таких напряженных съемок?
Например, Катя Гусева между дублями хохотала. Мы ее поливали из брандспойта и не просто поливали, а еще работал пропеллер от самолета, чтоб создавать иллюзию ветра и шторма. И вода не просто лилась, она хлестала. Сложнейшая сцена, холод собачий, а она хохочет...
Расскажите про ваш «подводный дебют» - «Бухта пропавших дайверов».
Это тоже очень интересный проект. Мы снимали в Балаклаве и Черногорье в настоящих подводных пещерах, где стометровые лабиринты. Съемки были очень сложные и опасные, на грани экстрима. Нам помогали московские и сербские водолазы, в съемках принимал участие сербский оператор-подводник Владко Талески. Когда мы с продюсером Владиленом Арсеньевым изучали сценарий, то сошлись на том, что интересна именно подводная история. Потому что не было еще таких съемок, я, по крайней мере, не знаю, какие еще фильмы снимались в настоящих подводных пещерах.
А как актеры под водой снимались, это же безумно сложно?
Всем актерам в договорах прописали пройти курс погружения. Слава Разбегаев, Нина Гагаева, Светлана Антонова, Коля Иванов, оператор-постановщик Сергей Бледнов, я...
Вы тоже?
Обязательно. Во-первых, это опыт. Во-вторых, нужно понимать, как существовать под водой, над водой, как правильно пользоваться оборудованием. Безусловно, у нас были консультанты, кураторы и страховщики-дайверы. И благодаря тому, что я это прошел, в картину вошли кадры, которые я сам снимал под водой.
А в чем заключалась опасность?
Был шторм, яхту постоянно швыряло, вплоть до того, что один раз мы чуть на рифы не налетели. Под водой сильное давление, и это очень опасно. Существуют разные тонкости, нельзя быстро всплывать, погружаться, нельзя психовать. Если пренебречь этими «тонкостями», красивый подводный мир может превратиться в мир иной.
Вашей первой картиной была «Сыщики районного масштаба»...
Да, это был мой дебют. На картине я познакомился с потрясающим актером Юрием Назаровым, который снимался у Тарковского в «Андрее Рублеве». В «Сыщиках» он играл роль участкового, такого современного Анискина. Владимир Коренев играл его бывшего фронтового товарища, который стал главой управы и по совместительству авторитетом. Это тоже были довольно экстремальные съемки. Я вообще люблю экстрим. Мы сняли эту картину (четыре серии) за двадцать дней.
А какие у вас планы на будущее, есть новые проекты, может быть, собираетесь осваивать новые жанры?
Конечно, планы есть, но не хочется заранее о них говорить. Жанр ведь диктует сценарий. А сценариев, с одной стороны, много, а с другой - их совсем нет. Ищу авторов, созваниваюсь, встречаюсь, начинаем потихонечку работать.
Кирилл, вы закончили театральное училище им. Щепкина, а в театре удалось поиграть?
После театрального института я три сезона играл в Театре Российской армии. Не скажу, что я прекрасно себя чувствовал. В те времена, в 90-е, все умирало: кино, театр тоже. Зритель не шел. И мне не нравилось то, что я делал. Мне не нравились ни проекты, ни режиссеры. Мне казалось, по молодости, что все это ужасно и запредельно. Я не понимал, как дедушки могут играть любовников, а бабушки любовниц. А молодые должны танцевать на заднем плане и, в лучшем случае, довольствоваться эпизодами.
Тем не менее вы как режиссер поставили спектакли в театре «Глас».
Да, «Женитьба Бальзаминова» и «Сказка о золотом петушке». До этих постановок у меня не было режиссерского опыта и я ничего не снимал. У меня появилась возможность поставить эти спектакли, и я их поставил.
А как актер продолжаете сниматься?
Иногда играю у знакомых режиссеров. Сейчас снялся в своей картине «Спасите наши души», сыграл американского журналиста Хантера. Кстати, возможно, окончательное название будет просто «Наши души».
Кого из режиссеров вы можете выделить?
Мне нравятся работы Мэла Гибсона. У него вообще очень глубокие и символичные картины, так же как и у Кустурицы, и Вуди Алена, хотя они совершенно разные. Из наших: Шукшин, Бондарчук «Они сражались за Родину», Быков «В бой идут одни старики».
Как вы считаете, какими основными качествами должен обладать режиссер?
Все определяет мировоззрение режиссера. Трудолюбие, конечно, фанатизм рабочий. У меня закон на площадке: не пить и не курить. Потому что если ты куришь, у тебя руки заняты, мысли заняты, а ты должен быть в картине, в кадре. Все работает на кадр, на актера, на последнее мгновение: «Камера! Мотор! Стоп!». И тогда и мысли по-другому начинают работать, и отношения в группе начинают по-другому складываться. И, конечно, опыт очень сильная штука. Надо быть психологом, понимать актера. Ведь актеры, как дети, искренне верят в то, что играют. К каждому актеру нужен особый подход. Сколько людей столько и подходов.
А вы этими качествами обладаете?
Глупо восхвалять себя. Лучше пусть другие об этом говорят. Или мои фильмы. Это гораздо лучше... Если, посмотрев этот фильм и прожив его вместе с героями, хотя бы один человек что-то в себе изменит. Это и будет, пожалуй, лучшей оценкой нашего труда.
Интервью Тамары Цацанашвили
