Двадцать лет назад в Париже умер один из гениальнейших режиссеров – Андрей Тарковский. Он стал легендой еще при жизни, им восхищались Феллини, Бергман, любой режиссер и любой зритель. Он стал кумиром для всего мира, изгоем для родной страны. И просто человеком с неповторимым взглядом на мир, «человеком, который увидел Ангела», как гласит надпись на его могиле.
Андрей Тарковский родился в уникальной семье. Уникальной своей духовной одаренностью. Его отец – Арсений Тарковский был поэтом, мать – актрисой. Сам Андрей Арсеньевич с детства отличался от своих ровесников. Его выделяло чувство собственного достоинства и внутренней свободы – недопустимые в советской России человеческие качества.
Во ВГИКе Тарковский учился на одном курсе с Кончаловским, Шукшиным, Климовым. В этот момент происходило становление Тарковского как Художника, становление его пути с присущими поколению шестидесятников идейной борьбой, свободомыслием...
Первый же фильм, «Иваново детство», получил главный приз Венецианского кинофестиваля. С этого момента и до конца его жизни западная общественность будет пристально следить за судьбой режиссера.
Следующая картина стала бессмертной для мирового кинематографа и положила начало травли Тарковского на родине. Это был фильм «Андрей Рублев», историческая глубоко психологичная драма. «Я убеждал главного редактора Михаила Васильевича Зимянина (а порой его удавалось в чем-то переубедить), что «Андрей Рублев» – выдающееся произведение, хотя о некоторых художественных решениях можно спорить. А он стоял на своем, утверждая, что фильм унижает русский народ, показывая его в грязи и покорности, а не в героической борьбе с татаро-монголами», – вспоминает Григорий Чухрай.
За двадцать лет работы на родине Тарковскому позволили снять лишь пять фильмов. «Солярис», «Зеркало» и «Сталкер» стали одними из лучших произведений за всю историю нашего кинематографа. Каждый из них получил множество премий международных фестивалей, сопровождался унизительной критикой полуграмотных искусствоведов Госкино и восхищением коллег.
При этом необходимо заметить, что сам Тарковский никакой идеологической войны с режимом и тем более штатными критиками не вел. На бесконечные придирки, разгромные статьи в прессе и невнятные угрозы правительства он реагировал спокойно и с достоинством. Не малодушничал, не пристрастился к алкоголю, как это принято у российской «гонимой» интеллигенции. Он был просто Художником.
Личность Тарковского в российском кинематографе уникальна. Он был жёсток, правдив, полностью погружен в свой замысел. Его фильмы пронизывает вера – вера в русский народ, в его талант и душевную чистоту. Народ прекрасен. Время – безобразно. Бывает и так. Бывает – наоборот. И безупречная, совершенная стилистика Тарковского отображает все нюансы.
Благодаря его режиссуре любой сценарий обретал безмерную глубину и высоту. Уходил в бесконечность во всех направлениях. Это и бесконечность смыслов, и бесконечность тишины, и бесконечность божественной боли – той боли, в которой рождается человек и умирает ангел.
Фамилия Тарковского всегда будет напоминать о несмываемом позоре российского кинематографа. При жизни ни один из фильмов Андрея Арсеньевича не выдвигался на соискание ни одной государственной кинопремии. Его юбилеи никоим образом не отмечались. Ему не давали работать. Какая-то бессмысленная, бесчеловечная ненависть обрушилась на режиссера со стороны бездарного по своей сути Госкино.
Тарковский уехал в Италию, где работал над принциально аполитичным фильмом «Ностальгия». Воссоздавал родину на фоне чужых пейзажей. Он отказался возвращаться в страну, в которой ему не давали работать. В ответ Союз объявил Тарковского предателем, изъял из проката его картины, отказался выпустить к нему сына и жену. Разлука с семьей, разлука с родиной сильно сказались на его здоровье. Страна отказалась от Гения. И, тем не менее, он прославил Россию. Россию, которой до той поры (да и после) мало что удавалось внести в копилку шедевров мирового кинематографа. Кинематографа как искусства, а не бизнеса, индустрии, производства...
Последним фильмом стала философская притча «Жертвоприношение», которую Тарковский, уже тяжело больной, снимал в Швеции. Западная общественность была поражена жестокостью советских властей. Михаил Горбачев разрешил сыну поехать к умирающему отцу лишь после письма президента Франции Франсуа Миттерана. Андрей Тарковский, величайший российский режиссер, умер 29 декабря и был похоронен в Париже на кладбище Сен-Женевьев-де-Буа. Российский кинематограф вздохнул спокойно, учредил «Приз Андрея Тарковского» и вручил режиссеру Ленинскую премию. Посмертно. Почести отданы. Совесть чиста.
